Миры Филипа Фармера. Том 14. Властелин Тигр - Страница 99

Но ничего не происходило. Никаких признаков жизни, кроме парящей вокруг вершины орлиной четы. Юсуфу указал место, с которого Бойгур любил наблюдать через мощную оптику происходящее внизу, особенно следить за Расом. Юноша прищурился, но ничего там не различил.

— Он вызовет по радио помощь, можешь не сомневаться, — сказал старик. — Уже завтра, в крайнем случае послезавтра, прилетит новый вертолет. Должно быть, большой — с запасами топлива и прочими грузами. И охота на нас продолжится. Бойгур не успокоится. Это демон, а не человек — уж я-то знаю!

— Расскажи-ка мне побольше об устройстве башни, — попросил Рас. — Расскажи все, что может пригодиться человеку, который захочет сразиться с ее обитателями.

— Что? Да ты, наверное, разыгрываешь меня, сын! — изумился Юсуфу. Но просьбу исполнил.

Слушая, Рас задавал множество уточняющих вопросов, затем поведал о своем замысле. Оба — и Ева, и Юсуфу — энергично набросились на него с протестующими воплями, убедительными резонами, даже просто запретами. В конце концов Юсуфу, махнув рукой, сказал Еве:

— Зря стараемся — ему все как горох об стенку. Мне знаком этот взгляд. Рас уже все для себя решил. И кроме смерти, его ничто не остановит.

Остаток дня посвятили подготовке к восхождению. Для этого пришлось сходить к пещере в скалах. Рас успел часок подремать, затем, уже в сумерках, следом за Евой и Юсуфу уселся в челнок. В темноте, предшествующей восходу луны, они подгребли к скальному подножию утеса. Здесь Рас поцеловал на прощание Еву и старика, утер им слезы и, отмахнувшись напоследок от их безнадежных протестов, выскочил из челнока.

Вслепую нащупывая знакомые прежде выступы, находя новые, он начал свое медленное восхождение. Первое время руки не соскальзывали, как казалось Расу, от мощного внутреннего огня, который буквально припаивал его к камням. Всползая, он неуклонно удалялся от челнока, который быстро подернулся мглой в нескольких ярдах у основания, где Ева с Юсуфу решили ждать до самого рассвета, ждать исхода, каким бы он ни был, готовые подобрать его при падении — живого или мертвого.

Скоро взошла луна, и Рас снова увидел лодку с двумя крошечными фигурками. Он махнул им рукой — они не ответили, Рас уже был невидим для них. А может быть, он забрался уже так высоко, что сам не мог различить движений рук сидящих в лодке.

Рас видел сверху серебристую гладь озера, окаймленную лесным мраком, и белое перышко далекого водопада. Луна поднималась выше, а с нею вместе и Рас, хотя уже далеко не так резво, как у самого подножия. И не так уверенно. Пальцы рук стали застывать. Одетый в рубашку, штаны и мокасины из оленьих шкур, под ударами падающего сверху, обжигающего, насыщенного, казалось, крупинками льда ветра, Рас начал замерзать.

Опора за опорой, хватка за хваткой — он неуклонно продолжал свой изнурительный подъем. Порою в поисках новой опоры приходилось отклоняться от намеченного маршрута, порою — даже возвращаться назад в поисках обходных путей. Дважды он обнаруживал, что почти на четверть окружности башни отклонился от маршрута, и вносил коррективы, искал возможности вернуться к вертикали, выводящей на заранее намеченную точку.

И наступил момент, когда юноша почувствовал, что ни секунды не сможет больше удержаться на скале. Но он не мог и остановиться, не мог и позволить себе повернуть назад. Рас карабкался без всякого снаряжения, без крючьев и веревок, вооруженный одним лишь ножом, карабкался на пальцах рук и ног, зачастую не находя опоры ногам и повисая на одних только руках. Его мозолистые пальцы давно уже покрылись ссадинами и кровоточили — это делало подъем еще опаснее, Рас мог соскользнуть. Он отирал пальцы об одежду; скоро рубашка на нем затвердела, покрытая коркой запекшейся крови. В конце концов он решил надеть перчатки, которые изготовили и чуть ли не силой всучили ему Ева с Юсуфу. Перчатки снижали чувствительность пальцев, но рисковать потерей крови и в результате надежного сцепления рук со скалами было еще опаснее.

Очень долго Рас чувствовал себя близким к пределам выносливости, если уже не за ними, но неожиданно прорезалась странная легкость, необыкновенная воздушность — точно ветер входил в его тело, будто в надувной шар, а камень перед глазами стал будто орнаментом, нарисованным на бумаге. Рас осознавал, что причиной столь опасного состояния были переутомление и холод и сосущая пустота в желудке, но что он мог с этим поделать? И, продолжая свое мучительное восхождение, незадолго до рассвета, возвещаемого просветлением на востоке, нащупал рукой пустоту в камне — пустоту слишком ровную и гладкую для естественной впадины. Это было предсказанное мудрым старым Юсуфу окно. И очень, очень вовремя. Расу пришлось собрать все остатки сил, совершить невероятное, чтобы втянуть тело — разум уже как бы наблюдал со стороны — в оконный проем. Уже Там, скорчившись на подоконнике, точно младенец в материнской утробе, Рас долго не мог прийти в себя. Он и был слабее младенца сейчас.

И тут Раса охватила мгновенная паника — мир словно уплывал у него из-под ног. Зубец скалы на востоке сместился, как живой, и вернулся назад, а попытка вцепиться в камень покрепче казалась ему обреченной на неуспех. Лишь мгновение спустя, стряхнув наваждение, Рас сообразил, что горизонт в покое — движется он сам, вместе с окном и всем утесом. И вспомнил, что говорил ему Юсуфу годы тому назад: высокие скалы качает ветер, и башня на озере качается, как дерево — может, на фут, может, и больше. Казалось совершенно невозможным, чтобы фантастически огромная твердая масса откликалась на дуновение невидимого эфира, но это было именно так. Это началось в незапамятные времена, с самого возникновения башни, и могло кончиться лишь с ее разрушением — при одном из очередных колебаний.